Колпино в
годы войны-Ижорский батальон
Введение
Что современная молодежь знает о Великой
Отечественной войне?
Иногда кажется, что это было очень давно и где-то очень далеко.
Когда я начинала писать этот реферат, то мне казалось, что я вряд ли узнаю что-то новое и
неожиданное для себя. Но оказалось это совсем не так. История Колпино буквально пронизана событиями прошедшей войны. Я
изучила несколько публикаций о военных буднях г Колпино, побывала в Музее Ижорского завода.
|
|
|
|
Колпино в годы войны
На 29-ом км железной дороги Ленинград-Москва находится
знаменитый военный памятник Колпино
- монумент "Ижорский таран"
.
С первого взгляда можно догадаться, почему памятник так
называется: на трех вертикальных бетонных опорах находится горизонтальная балка,
направленная острием в сторону позиций врага. Рядом - 85-мм зенитное орудие. У
входа на территорию памятника
установлены четыре бетонных надолба, "драконьи зубы", как
называли их ленинградцы. Это противотанковые заграждения. Здесь, преграждая
фашистам дорогу к Ленинграду, проходили два противотанковых рва. Один из них,
второй противотанковый ров, по которому и проходила линия фронта, вы можете
увидеть, обойдя монумент. В июле-августе
Да, здесь, совсем рядом, в 3-х км от Колпино
в 1941 -
И так, посмотрите еще раз на "Ижорский таран", постарайтесь запомнить его архитектора - Ю.В. Комарова - и год сооружения - 1967. В состав этого монумента входит также памятник героям-ижорцам на "Перешейке Смерти", но его мы увидим позже. "Ижорский таран" - часть самого длинного в мире памятника. Догадались, о чем я? Правильно, я имею в виду "Зеленый Пояс Славы" - комплекс мемориальных сооружений, протянувшийся вокруг всего города по рубежам Ленинградской битвы, посвященный стойкости и героизму ленинградцев и бойцов Ленинградского фронта. Вокруг Колпино тоже проходит свой маленький "Зеленый Пояс Славы" из памятников местного значения. К одному из них мы сейчас и направляемся.
Оглянитесь, пожалуйста, по сторонам. Справа и слева от нас поля
совхоза им. Тельмана, а в войну, как вы помните, здесь проходил передний край
обороны, это была "ничейная земля", нейтральная территория. Осенью
41-ого овощи на многих полях остались неубранными - не до того было, и в конце
осени-начале зимы, когда нормы выдачи хлеба в Ленинграде снизились до
Вот мы входим в совхоз им. Тельмана, здесь проходит граница Колпинского и Тосненского районов. И вот тут, на границе, находится еще одна достопримечательность - воинское захоронение, маленькое мемориальное кладбище с братскими могилами. В его центре - стелла с надписью: "Вечная слава воинам Советской Армии, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины. 1941 -1945." В левой части кладбища вы можете видеть свежие могилы, это недавние захоронения останков советских бойцов, обнаруженные поисковиками Колпинского района.
Дальше, в направлении Москвы, уже в Тосненском районе, есть еще несколько памятников, отмечающих линию фронта, где были остановлены фашистские войска, рвавшиеся к Ленинграду, но мы с вами все-таки направляемся в сторону Колпино.
Итак, мы входим в город
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Слева от нас - река Ижора,
а микрорайон, расположенный на ее берегу, носит неофициальное название Карасево. Справа, километрах в двух с половиной, - железная
дорога, а микрорайон, к ней тяготеющий, называется Огурцово. Вперед уходит Тверская
улица, которая начинается у вокзала, и микрорайон, расположенный по обе стороны
от нее, носит народное название Простоквашино. Этот красивый район новостроек когда-то был
прифронтовой территорией. Здесь проходили бойцы Ижорского батальона на передний
край. По этим улицам двигались части Советской Армии на штурм вражеских укреплений
в дни прорыва блокады. Об этом свидетельствуют и названия улиц: улица
Анисимова, улица Тазаева, названная в честь Героя
Советского Союза, рабочего Ижорского завода Алексея Тазаева, улица Ремизова,
названная в честь командующего танковой армией, улица Ижорского батальона,
Оборонная улица, на которой мы сейчас находимся. Давайте пойдем по ней прямо к Ижоре. На берегу
реки, в нескольких десятках метров от новенькой многоэтажки
мы видим железобетонный дот. Только с июля по октябрь
А теперь выйдем на Тверскую улицу и прямо по ней отправимся к вокзалу. Идти довольно далеко, и поэтому давайте пока попробуем представить, как выглядело Колпино во время войны.
В конце тридцатых - начале сороковых годов
большинство домов в городе было еще деревянными, невысокими, со своими садами и
огородами. В начале войны многие жители вырыли во дворах землянки, укрытия от
снарядов, потому что после того, как 29 августа на территории Колпино разорвался первый снаряд, вражеские обстрелы с
каждым днем становились все более ожесточенными, и находиться в это время в
деревянных домах было очень опасно. В Колпино были
установлены артиллерийские батареи, чтобы вести ответный огонь по врагу. Часто
они стояли в нескольких метрах от жилых домов, иногда прямо в огородах. Фашисты
обстреливали Колпино с трех направлений - от Поповки, Пушкина, деревни Федоровское.
Над городом стали появляться фашистские самолеты, бомбили, сбрасывали листовки:
"Русский Иван, ижорский партизан,
сдавайся!".
"Чечевицу съедите - Ленинград сдадите", на что советские люди со
злостью отвечали: "Дуранду доедим, а Ленинград не
отдадим!"
Электричества в городе не было, водопровод замерз, за водой
ходили на речку, с ведрами и кастрюлями на саночках. Морозы в первую блокадную
зиму стояли страшные, под 30 - 40°, топлива не было, и люди собирали вокруг
разрушенных бомбами и снарядами домов щепки, все, чем можно топить маленькую
печку - "буржуйку". Тепло от таких печек очень быстро улетучивалось,
и температура в помещении опускалась почти до уличной.
С наступлением морозов многие колпинцы снова
перебрались из землянок в уцелевшие дома, на обстрелы теперь уже почта не
обращали внимания. Люди тысячами умирали от голода. Трупы складывались
штабелями при больницах, медсанбатах, просто лежали на улицах. У ослабевших от
голода людей часто не было сил даже похоронить умерших, а спекулянты на черном
рынке продавали
Но несмотря ни на какие испытания, город жил. Всю войну, не прерываясь, работал Ижорский завод, хотя большинство цехов было разрушено, и часть оборудования и людей пришлось перенести в Ленинград на освободившиеся площади других заводов. Оставшимся ижорцам пришлось укрыться в катакомбах, образовав своеобразные подземные цеха. Работа кипела днем и ночью. В основном трудились вернувшиеся на завод пенсионеры, подростки, жены, матери и сестры тех, кто ушел воевать. Они ремонтировали доставленную c передовых технику, бронировали линкоры, создавали суда "малого флота" - морские охотники, минные тральщики, изготовляли реактивные снаряды для "катюш".
Давайте на минуту свернем к школе № 402 и посмотрим на мемориальную доску, укрепленную на ее стене. Надпись, выбитая на доске, рассказывает о том, что на этом месте в начале войны формировался Ижорский батальон. Здание школы, конечно, послевоенное, до войны здесь была, по большей части, деревянная застройка, которая, конечно же, не сохранилась. Вернемся на Тверскую и продолжим путь к историческому центру города.
Давайте подойдем к вокзалу не с центра, а со стороны Комсомольского канала,
|
|
|
|
|
|
|
|
|
чтобы посмотреть на высотную доминанту нашего города - жилой дом на углу Железнодорожной улицы. Этот дом построен уже после войны и посвящен подвигу колпинцев, защитивших свой город и не давших немецко-фашистским захватчикам прорваться в Ленинград. Этим объясняется его немножко странное угловое расположение. С одной стороны, фасадом он повернут к железной дороге, с другой обращен в сторону переднего края. Дом увенчан башней со шпилем, на углах башни находятся [Нету их там, годов с 80-х как нет. Жалко.] четыре многометровые фигуры - символы матери-Родины и рабочего-защитника города. На стенах дома можно увидеть барельефы, изображающие революционные, трудовые, военные подвиги ижорцев. Этот дом построен по проекту архитектора M. Клементова.
Теперь давайте перейдем железнодорожную линию и задержимся на несколько минут у ворот Колпинского кладбища. Перед входом высится скульптура красноармейца.
Этот памятник был установлен здесь до войны, и на фоне невысокой окружающей застройки являлся одной из высотных доминант города. После войны пришлось много потрудиться над его восстановлением. Десятки снарядов разорвались вблизи него, множество раз гитлеровские артиллеристы пытались разбить его, но безуспешно.
На городском кладбище у берега Ижоры находится обелиск из черного мрамора (архитектор М.А. Шепелевский). На обелиске - барельеф Александра Васильевича Анисимова, председателя Колпинского Совета и райисполкома, героя Великой Отечественной войны, трагически погибшего незадолго до ее окончания (его автомобиль подорвался на мине по пути на работу). Инициативный и волевой, прекрасный организатор, он все силы отдавал благоустройству родного города. Колпинцы любят и помнят Анисимова, он стал своеобразным местным героем. Ведь именно благодаря его заботе блокаду в Колпино его жители перенесли во многом легче, чем ленинградцы. Здесь бесперебойно работал хлебозавод, постоянно функционировали баня, парикмахерская, была налажена выдача горячей воды, столовая старалась предоставить колпинцам горячее питание, работали библиотека и кинотеатр, а также школа, больница и, что уж совсем поразительно в блокадных условиях, роддом. Вернувшись с передовой, Анисимов изо всех сил стремился обеспечить блокадный город хотя бы самым необходимым. Во многом это помогло людям выстоять и победить.
После войны Колпино пришлось, практически, возрождать из руин. Давайте все-таки вернемся на привокзальную площадь и посмотрим, как справились с этой задачей архитекторы.
Привокзальный микрорайон застроен в традициях, присущих классическим постройкам Ленинграда. Полукруглая площадь у вокзала открывается широкой прямой улицей Труда. Застройка этой городской магистрали также выдержана в соответствующем стиле. Дома преимущественно 4-5 этажные. Привокзальная площадь выполнена по проекту архитектора М, Я. Клементова, в центре площади установлен памятник В. И. Ленину работы скульптора Г. Манизера и архитектора В. Федотова.
Но такой праздничный, торжественный вид Колпино приобрело уже после войны. А стоит отойти от привокзальной площади всего на сто метров, как на стене одного из домов по улице Труда мы увидим мемориальную доску, рассказывающую о том, что в годы войны здесь находился штаб местной противовоздушной обороны города. Знаете, чем занимались бойцы отрядов МПВО? Правильно, дежурили на крышах домов во время налетов фашистской авиации, тушили зажигательные бомбы, следили, куда падают снаряды и фугаски, потому что неразорвавшиеся бомбы могли также причинить немало вреда. Зажигательные бомбы и снаряды были крайне опасны для Колпино, где большинство домов были деревянными. Кроме того, гитлеровцы специально начинали обстрел "зажигалками", чтобы вспышки огня и дым помогали им корректировать стрельбу, добиваться более точного прицела по объектам. А такими объектами, которые фашистское командование планировало непременно взорвать, были плотина у Ижорского завода, водокачка, хлебозавод, радиостанция и многое другое. Поэтому колпинским пожарным приходилось постоянно быть начеку. Иногда приходилось действовать и не по прямому назначению. Например, в конце сентября поступило сообщение, это в привокзальном районе высадился фашистский парашютный десант. Пожарные, разбившись на группы, прочесали район и недалеко от Лагерной улицы поймали нескольких фашистских разведчиков. С наступлением зимы в деятельности МПВО Колпино настал еще более трудный период. Голод, нехватка горючего, замерзший водопровод, обстрелы, ставшие систематическими. Чем тушить теперь, где взять воду? Вместо воды стали применять снег. С топорами и баграми бросались отважные люди в огонь, растаскивали горящие балки, засыпали их снегом. Недаром колпинских пожарных называли тогда "снеготушителями". Не раз приходилось им выезжать непосредственно на передовую. Штаб гражданской обороны получил сигнал: "Горит орудийный дот. Рядом боеприпасы. Своими силами не справиться!" И пожарные становились рядом с бойцами Ижорского батальона.
Склад боеприпасов располагался во время войны и в теперешнем доме торговли, хорошо известном всем горожанам "двадцать шестом". Это красивое здание, выполненное в монументальном стиле, его фасад венчают герб Советского Союза и сидящие фигуры рабочего и колхозницы. Еще в годы блокады здесь находилось большое бомбоубежище и фабрика-кухня, перенесенная из разрушенного здания напротив, на углу ул. Труда и Культуры. В глубине ул. Культуры можно увидеть кинотеатр "Пламя"
, который до войны назывался "Зимний". В войну он сгорел, но потом был полностью восстановлен. В начале лета 41-ого здесь шел фильм "Если завтра война...", который видели чуть ли не все колпинцы. Напротив кинотеатра - баня, которая, как вы помните, тоже проработала все 900 дней блокады. Но мы не будем сворачивать на ул. Культуры и пойдем прямо.
С левой стороны вы видите здание, в котором все 900 дней блокады находился эвакогоспиталь. Об этом свидетельствует и мемориальная доска. Восемь раз больница подвергалась сильному разрушению от артобстрела. Число раненых, поступающих в больницу, все увеличивалось. Пришлось операционную и перевязочную комнаты оборудовать в подвальном помещении. О подвиге медицинских работников во время блокады можно рассказывать бесконечно. Работники службы Красного Креста нередко под обстрелом разыскивали раненых в землянках, разрушенных зданиях, траншеях, убежищах. Осматривать больных приходилось при свете лучины. Регулярно проводились осмотры всех важных коммунальных объектов. Каждый случай инфекционного заболевания обследовался, принимались противоэпидемические мероприятия (госпитализация и дезинфекция). Силами санинструкторов очищены 202 участка, убран мусор, зарыты нечистоты, захоронены найденные в землянках и нежилых домах трупы. Поэтому в Колпино почти не было эпидемий. Здание эвакогоспиталя находится на углу ул. Труда и ул. Урицкого. А впереди, по другую сторону ул. Урицкого за стеной видны корпуса Ижорского завода. В войну здесь были сплошные руины. На одной из заводских труб был оборудован наблюдательный пункт, который корректировал огонь
артиллерийских батарей и засекал вражеские. Немцы обнаружили наблюдателя по блеску стекол бинокля и пристрелялись к трубе. В ней было 23 пробоины, она простояла всю блокаду. Наверное, все видели эту известную фотографию.
Пройдя вдоль стены, которой обнесен Ижорский завод, по улице Урицкого, мы выходим к разливу реки Ижоры на плотину. Это знаменитый бульвар Свободы.
|
|
|
|
|
|
Давайте полюбуемся на Ижору и молоденькие ивки на набережной. Как любят писать в книгах по истории Колпино, "старожилы еще помнят ивы на бульваре
Свободы". Да, действительно, до войны здесь росли замечательные
развесистые плакучие ивы, потом их зачем-то срубили, но недавно, к счастью,
посадили молодые деревца. В войну это было самое страшное место в Колпино, и называли плотину "перешейком Смерти",
"Карельским перешейком", "долиной смерти". В Ленинграде
тоже была своя "долина смерти" - площадь между Литейным мостом и
Финляндским вокзалом. Немцы постоянно обстреливали эти объекты. Они хотели
разрушить плотину, чтобы затопить некоторые цеха Ижорского завода, но это им
так и не удалось. Зато мемориальная стена, установленная здесь в
Это и есть вторая часть мемориального комплекса "Ижорский таран". Наверху в центре обелиска высечен орден Боевого Красного Знамени, которым был награжден Ижорский батальон за мужество и героизм. Под орденом бронзовыми буквами начертано: "Родина никогда не забудет своих верных сынов и дочерей – воинов-ижорцев, грудью защищавших подступы к городу Ленина". В двух бронзовых светильниках, обрамляющих монумент, горит вечный огонь. У этого памятника обычно проходят все колпинские митинги и демонстрации.
До недавнего времени на Ижорском заводе не было практически ни одного цеха и участка, где нельзя было бы встретить бывших бойцов прославленного батальона: снайперов, разведчиков, артиллеристов, водителей бронемашин. В дни войны конструкторы Ижорокого завода разработали применительно к сложившимся условиям технологические процессы производства различных небольших изделий - оконных печурок - "буржуек", "кошек" для растаскивания проволочных заграждений, металлических саночек для вывозки раненых, металлических лыж для перевозки минометов и термосов с пищей, саней-волокуш, водогреек, чайников и т. п. Выполнялись заказы и посерьезнее: ижорцы выпускали бронепоезда, ремонтировали минометы, танки, бронемашины, небольшие артиллерийские системы.
Весной
Ижорка, Колпинский
завод.
Передний край. Война.
И снова воет и ревет
Смертельная волна.
Чугунный хлам. Железный лом.
В полкорпуса - обвал.
Стоит стена. В стене - пролом.
Снаряд поджег подвал.
Огонь бежит на желоба -
В цистернах хлещет течь.
Разрыв! И падает труба
В мартеновскую печь.
Земля оглохла от пальбы,
И, небо заслоня,
Встают железные столбы
Железа и огня.
Осколки, цементом пыля,
Звенят у черных плит.
Кипит вода. Горит земля,
А человек стоит!
На
территории Ижорского Завода по проекту архитектора 3. С. Моисеевой и скульптора
Л. Г. Могилевского 9 мая
где похоронен прах более 5 тыс. человек - ленинградцев, колпинцев, рабочих, мирных жителей и воинов. Вечный огонь доставлен сюда с Пискаревского мемориала. Но нас, к сожалению, на территорию завода не пустят, и этот памятник мы не увидим. Поэтому давайте просто посмотрим на здание Ижорского завода с фасада, а для этого выйдем на центральную магистраль нашего города - проспект Ленина. Мемориальная доска свидетельствует, что главное здание Ижорского завода - памятник архитектуры. На фасаде вы можете увидеть шесть орденов, которыми награжден завод, среди них орден Великой Отечественной войны 1 степени.
Напротив Ижорского завода находится здание, в котором располагалась городская больница.
Раньше на том месте, где сейчас вы видите доску почета, находился еще один корпус больницы, который в войну был полностью разрушен прямым попаданием авиабомбы. Об этом можно догадаться и по плоской глухой стене больничного здания, обращенной к заводу. В Ленинграде много подобных брандмауэров, которые напоминают о том, что смежные дома были разрушены в войну.
Следующее здание по этой же стороне проспекта Ленина в блокаду было школой.
|
|
|
Занятия тут велись по программе предыдущего года обучения, т. е. дети просто повторяли пройденное. В школе для всех работников и учеников открыли столовую с трехразовым питанием взамен продуктовых карточек. Обычно кормили горячим супом из хряпы и дрожжей, иногда давали шпротную массу или кашу из чечевицы. Представляете, какой это был праздник для блокадных детей! Но обед надо было принести в школу с фабрики-кухни а она, как вы помните, располагалась на другом берегу Ижоры, и попасть туда можно было только через "перешеек Смерти". Немцы, как только замечали какое-нибудь движение по плотине, сейчас же начинали обстрел. Блокадные учителя, которые носили ребятам суп и ученики, которые им помогали, вспоминают, что много раз попадали под обстрел на плотине, но ни разу ни капли драгоценного супа не было пролито. Обратите внимание на пролом в углу здания, обращенном к реке. Он заложен кирпичом, но контуры его ясно видны. Кроме того, вокруг видно множество более мелких выщерблин в кирпичной стене. Наверняка вы уже догадались, что это следы от вражеского снаряда. Бывшие ученики этой школы вспоминают, что когда снаряд попал в здание, оно закачалось, но устояло. Во всех классах вылетели стекла, хоть они еще в начале войны были заклеены крест-накрест бумажными полосками. Многие ученики от страха попрятались под парты. Но учителя полностью сохранили самообладание. Они велели всем рассесться по своим местам, завесили выбитые окна географическими картами и продолжали вести уроки.
В конце проспекта Ленина, при въезде в город со стороны Московского шоссе находится еще одна колпинская военная достопримечательностъ - еще один железобетонный дот, сохранившийся до наших дней. Люди, впервые приезжающие в Колпино автотранспортом, увидев этот дот, сразу догадываются, что город знаменит своей военной историей.
А теперь пройдем по улице с символическим названием ул. Танкистов. В самом ее конце, на перекрестке с Пролетарской улицей находится самый новый военный памятник в нашем городе - такой бронеколпак, которые выпускал Ижорский завод в годы войны. Он более полувека пролежал в Мгинских болотах и недавно был поднят поисковиками отряда "Звезда". Подобные бронеколпаки ставились на основу из четырех бревен, и поэтому их можно было использовать на болотистых местах. Внутри колпака находился пулеметчик, который вел огонь по врагу. В случае атаки такой колпак можно было прицепить к танку, видите этот крюк? Поэтому бронеколпаки называли еще бронеползунками. На расположенном рядом ледниковом валуне табличка с надписью "Низкий поклон всем создателям брони на Ижорских заводах". Использование созданной ижорцами технологии изготовления сверхпрочной брони "ИЗ" позволило сократить сроки разработки легендарного танка Т-34.
Пройдем по Пролетарской улице до перекрестка и свернем на ул. Веры Слуцкой. Здесь, напротив колпинского рынка, находился монумент над братской могилой, где похоронено много колпинцев, погибших во время блокады. На Колпинском кладбище во время войны не хоронили, оно было частично заминировано, так как находилось очень близко от линии фронта. Поэтому погибших родственников колпинцы на саночках отвозили на Балканское кладбище на окраине
города или на несколько стихийно возникших в городской черте кладбищ, таких, как эта, братская могила на территории Ижорского завода у цеха № 2, сквер в начале ул. Коммуны.
На пересечении ул. Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся (сейчас этот перекресток называется "У вертолета", хотя никакого вертолета тут нет уже лет пять-семь), до войны располагалась колпинская радиостанция РВ-53. Она была особо важным объектом для фашистской авиации, и ее разбомбили в первые же дни.
В самом конце ул. Веры Слуцкой, там, где начинаются поля совхоза им. Тельмана, на последнем доме улицы укреплена мемориальная доска, рассказывающая, что на этом месте находился еще один дот, построенный ижорцами для защиты родного города.
А теперь давайте сядем в подошедший к остановке 337, 336, 332
или 389 автобус и доедем до ворот Балканского мемориального кладбища.
Здесь в братских могилах похоронены погибшие под Колпино советские воины и жители, умершие во время блокады. В 1966 по 1974 гг. по проекту архитектора О. Б. Голнюша и скульптора В, И. Гордона здесь был сооружен мемориальный комплекс из десяти гранитных стел. На фронтальной стеле надпись: "Воинам, павшим под Колпино в дни героической обороны Ленинграда от нашествия немецко-фашистских захватчиков. 1941 -1945 гг." На двух горизонтальных стелах второго ряда - скульптурные рельефы. олицетворяющие гнев и скорбь, и тексты "Вечная слава героям, отдавшим свою жизнь за честь, свободу и независимость Советской Отчизны", "Вечно будет жить в памяти человечества героическая борьба тружеников Ленинграда в суровые годы блокады". В глубине кладбища установлены гранитные блоки с высеченными на их плоскостях именами погибших.
Да, ленинградцы с честью вынесли выпавшие на их долю тяжелейшие
испытания и отстояли свой город, свою страну. Враг не прошел! 27 января
В музее Ижорского завода
Из архива Ижорского батальона,
собранного Степаном Сорокиным
В музее Ижорского завода я узнала, что машинист прокатного цеха Степан Сорокин собирал архив Ижорского батальона: 24 папки с записями истории боевого пути батальона, альбомы, воспоминания многих ветеранов.
...На столе груда бумаг — списки однополчан, письма, написанные от руки и напечатанные на машинке, а Сорокин достает все новые воспоминания артиллеристов, саперов, снайперов, комбата Водопьянова... Степан Сорокин читает вслух записи ижорцев, так читает, словно заново переживает те далекие, тяжкие и героические дни, когда уже в первые месяцы войны в Ленинграде были сформированы 10 дивизий и 16 отдельных пулеметно-артиллерийских батальонов народного ополчения. Не верилось людям, поднявшим к черным тарелкам репродукторов побелевшие лица, что настала война. Не верилось... Но вот пришло время, и колпинцы потянулись мимо заводской проходной за окраину города, чтобы в жаркие летние дни 1941 года с утра до ночи, не разгибая спины, рыть траншеи и противотанковые рвы, сооружать перед Колпином доты, зарывать в землю вокруг завода танковые башни. В конце августа стало заметно далекое зарево пожаров над Пулковом, слышны разрывы снарядов. Вечером 28 августа, проходя заводским двором, машинист прокатного цеха Степан Сорокин увидел, как небо вдали чертят белые полосы трассирующих снарядов. Враг стоял уже на пороге их дома. Рабочие спали на заводе, как солдаты на передовой, не уходя из цехов. Часа в два ночи Сорокина разбудили:
— Пора!
— В завкоме у коммунистов и комсомольцев, отобранных в отряд, строго спросили:
— Кто не умеет стрелять?
Все смолчали, хотя многие впервые в жизни брали винтовку в руки. Сорокину попалась канадская винтовка в густой смазке, хранившаяся на складе со времен гражданской войны. Каждому выдали по сорок патронов. Из цехов уходили на передовую в том, в чем застал призыв браться за оружие: кто в пиджаке, кто в спецовке. Сорокин с сожалением поглядывал на свои скороходовские ботинки — не успел заскочить за сапогами домой в Саблино. Там уже были фашисты.
Так в рабочей одежде (многие даже не успели попрощаться с родными) ушли на передовую. Оборону заняли километрах в четырех от заводской проходной, на окраине Третьей Колпинской колонии. Обосновались поначалу в добротных подвалах, оставленных жителями домов. Разбросанные в пустых комнатах вещи, брошенная утварь, голодная живность, скучающая по хозяевам...— от всего этого веяло бедой.
Вернулись ребята из разведки встревоженные: «Немец рядом!» Стали рыть траншею. Чтобы разобраться, какой же противник перед ижорцами, ударная группа во главе с Водопьяновым получила задачу произвести разведку.
Ранним утром, когда туман еще клубился над Ижорой, двинулись к немецким позициям. Решили напасть внезапно, без поддержки артиллерии. На подходе к противотанковому рву столкнулись с солдатами в мышиной форме. Первый раз увидели врага в лицо: упитанного, хорошо вооруженного, хорошо обученного.
Один из ижорцев многие годы спустя написал: «Страшно очень было, чего там скрывать...» Но за спиной был родной дом, и ненависть бросила рабочих парней в штыковую атаку. Ворвались на кладбище. Захватили фашистский дзот, короткой очередью проверили трофейный пулемет — годится!
Гитлеровцы повернули назад. Под огнем пулеметов — наших поддержали бронемашина и легкий танк — откатилась первая серо-зеленая волна. Но на заводских ребят навалились вражеские автоматчики. Под кинжальным огнем залегли ижорцы у противотанкового рва и, не выдержав, стали отползать в сторону. Подбита бронемашина, танк. Но успели снять с них пулеметы и стали отходить, теряя товарищей, вынося на руках раненых...
Сорокин отползал вдоль дороги. Свист пуль заставлял вжиматься в каждую впадину. С шелестом проносились мины, взрываясь на булыжнике, и над головой летели каменные брызги. Впереди ползла Тося Галанина. До сих пор Сорокину ясно видится ее санитарная сумка с красным крестом. Сумка высовывалась из кювета, и пули то и дело цокали по брезенту.
— Тоська! Сними сумку — убьют! — хрипло выкрикивал Степан.
Но в сумке были очень нужные медикаменты и бинты для раненых. Га ланина не бросила сумку, перевернула ее на грудь. И снова упрямо поползла к рабочим...
Верные и терпеливые сестры и дочери ижорцев становились медсестрами, сандружинницами, снайперами. Семнадцатилетняя Женя Стасюк поднялась в атаку, увлекая за собой бойцов, и упала, сраженная фашистской пулей. Незадолго перед гибелью она писала матери: «...Сейчас находимся на передовой позиции... Мамочка, ты не расстраивайся, если же погибну, то погибну героем, ведь война без жертв не бывает. Постараюсь вернуться живой... Прощайте, мамочка!..»
Лавина фашистских войск остановила свое движение перед Колпино. Гитлеровцы наткнулись на организованную оборону, их встретили орудийными залпами, даже контратаками. Немцы, слыша по ночам гул и тарахтение танковых моторов, решили, что на их пути встали крупные войсковые части. Но в первых же столкновениях они увидели перед собой людей в гражданской одежде. Это возмутило их прусскую спесь и придало смелости атакам. Взятый в плен офицер потребовал отвести его к военному начальству. Даже много месяцев спустя, когда рабочий батальон уже влился в ряды армии, радиоусилители доносили от немецких траншей истошные выкрики: «Ижорцы! Как вы ни переодевайтесь, а мы все равно считаем вас партизанами — будем вешать!»
Первые серьезные бои научили многому. Ижорцы крепили оборону: углубляли траншеи, оборудовали огневые позиции для орудий и пулеметов. Кто не умел, учился обращаться с оружием. С завода пригнали четыре бронемашины — заложили основу бронедивизиона. Батальон постоянно вел обстрел противника. Фашисты использовали каждую минуту — закреплялись на позициях. Хорошо было видно, как, маскируясь за снопами ржи, они поспешно окапываются...
И вот 15 сентября на колонию обрушился шквал снарядов, а затем фашисты пошли в атаку. От пленного офицера потом узнали, что сюда бросили сильную штурмовую группу. Смяв боевое охранение, гитлеровцы захватили на окраине поселка несколько домов. Ижорцы пытались с ходу отбить дома обратно — не получалось. Немцы сразу заняли круговую оборону: отрыли окопчики, установили пулеметы и прорыли ходы к домам. Контратаки захлебывались под пулеметным огнем, прижимавшим людей к земле. Тогда ижорцы стали окружать захваченные фашистами дома. Два дома, наш и вражеский, отделял лишь деревянный забор. Когда его повалили для лучшего обзора пулеметчикам, гитлеровцы всполошились, будто их лишили крепостной стены, открыли беспорядочный огонь. Ночью бой стал еще упорнее. Подбирались ближе к домам, бросали гранаты и бутылки с горючей смесью. У немцев начались пожары, хотя они по-прежнему держали подступы под прицельным огнем. Но наших поддержали бронемашины. Одна из них выкатила на центральную улицу поселка. Развернулась прямо перед домами, где засели фашисты, и открыла огонь. Очень нужен был бросок вперед. Первым — под пулями! — поднялся командир 1-й роты, быстрый белокурый лейтенант Николай Рудзит. С наганом в руке он рванулся вперед. Автоматная очередь срезала лейтенанта сразу же, но люди молча бросились на врага, стиснув в руках гранаты. Ударило прямой наводкой орудие, укрытое в сарае, заставив умолкнуть вражеский пулемет. Шел во весь рост рабочий Александр Орлов, человек богатырского сложения, поливая из ручного пулемета окопы врага. Одним из первых прорвалось к дому отделение А. И. Болдышева. Бросив в окна гранаты, ижорцы ворвались внутрь, загнав растерявшихся фашистов в подвал. Отбросив врага от поселка, ижорцы стали собирать богатые трофеи: автоматы (первые автоматы в батальоне), пулеметы, минометы. Ижорцы поняли, что гитлеровцев можно бить. Облетали листья с последних уцелевших от артобстрелов яблонь, заморозки ударяли по ночам, и батальон ижорцев все глубже зарывался в землю. Толще делали накаты блиндажей, утепляли землянки, приспособив в них печурки с выведенными в сторону дымоходами. Заводские помогали во всем: изготовляли и печурки, и броневые щитки для пулеметов. Доставляли обеды к позициям, пока батальон не встал на армейское довольствие, на «бронтозаврах» — грузовиках, бронированных ижорским листом,— подвозили боеприпасы.
Тяжелой выдалась первая блокадная зима. Люди в окопах пухли от голода. И тут спохватились, что в сумятице боев совсем запамятовали о капустном поле. В то лето капуста уродилась кочан к кочану, крепкая да белая. Но как ее достать из низины: нейтральная полоса просматривается, простреливается. Придумали: прорыли от траншеи ходы к капустному полю. Уже выпал снег, и разведчики в белых маскхалатах ползали по полю, резали кочны и вкатывали их в траншеи. Частенько «заготовители» попадали под вражеский огонь, но работы не прекращали, пока не собрали почти весь урожай. Хватило на зиму на щи, да и наквасили порядочно. Многих спасла эта капуста от голодной смерти...
Вскоре при штурме вражеской обороны вновь отличилось подразделение Болдышева. Воинский опыт и смекалку он добыл в горячих схватках еще с белофиннами. За решительные действия против врага Болдышев, отлично владевший всеми видами оружия, был одним из первых произведен из сержантов в младшие лейтенанты, а за храбрость и находчивость уже получил медаль «За отвагу».
Его бойцы проявили особое мужество при захвате противотанкового рва, по которому гитлеровцы перебрасывали подкрепления. Подходы к нему были тщательно заминированы.
Проделать проходы в минном поле пошел лейтенант Лаврентий Игнатов, командир саперного взвода. Где перебежками, а где и ползком, прижимаясь к мерзлой земле, добрался он с двумя бойцами до последних домов поселка, сожженных уже дотла снарядами гитлеровцев. Молча, сдвинув брови, разглядывали бойцы голое поле, на краю которого окопались фашисты. Опыта по разминированию было маловато... В минном поле трудились так, что хоть ватники сбрасывай и рубашки выжимай — аж пар валил. Одну за другой обезвреживали мины, оттаскивая в сторону от прохода.
Неожиданно с кладбища застрочил немецкий пулемет, противно засвистели над головой пули. Саперы замерли. Со стороны колонии огнем из винтовок и пулеметов стали прикрывать свои. Пока не обезвредили последнюю мину, ребята не ушли. Саперы уже переваливали через бруствер нашей траншеи, когда на поле стали падать мины, вздымая черные столбы земли.
...Противотанковый ров брали ночью. Ижорцы подкрались к нему по подкопу вместе с бойцами соседнего лыжного батальона. Атаковали так внезапно, что поначалу фашисты просто опешили. По ним дали залп из темноты, а потом стали прыгать сверху — завязалась рукопашная. Из блиндажа стали отстреливаться. Две гранаты - и вражеский пулемет смолк. Словом, выбил гитлеровцев с ходу. Но стоило противнику опомниться, как на захваченный участок обрушились мины и снаряды. Потом фашисты пошли в атаку. Дрались отчаянно за каждый метр и те и другие.
Наконец в жидком утреннем свете проступила картина боя: тела погибших на дне рва, запутавшиеся в колючей проволоке. А рукопашная все продолжалась — штыками, саперными лопатками, ножами — в траншеях и во рву. Ветер относил в сторону смрадный дым горящих танков врага. Даже раненые, если могли держать винтовку, не покидали боя. Бойцы, намертво вцепившись в занятый ров, удержали его. Подразделения продвинулись в сторону Московского шоссе...
В зимние дни 1942 года выпадали часы, когда жизнь на передовой словно замирала. За высоким бруствером траншеи и рогатками заграждений лежало под снегом минное поле. А за ним, в конце, виднелись вражеские укрепления. На той и другой стороне поля высокими столбами в морозном воздухе поднимались и стыли дымы землянок. Две стороны друг против друга. Но думы и надежды у них были разные: враг рвался к Ленинграду, понимая, что теряет шансы в этой затяжной осаде, а защитники города, уничтожая фашистов, приближали день освобождения...
В эти дни в батальоне появились снайперы. Им помогли заводские — делали в цехах кронштейны и устанавливали на винтовках оптические прицелы. Снайперы-ижорцы занимали даже первые места на армейских контрольных стрельбах. Их меткие пули безошибочно снимали перебегавших или зазевавшихся гитлеровцев. Фашисты, неся потери, тоже доставили на передовую своих снайперов.
Помогала ижорцам и солдатская смекалка. Они стали изготовлять чучела, на которые надевали шинель, каску и даже, бывало, вешали бинокли. Немецкие снайперы, стараясь поразить эти «живые» цели, сами попадались: подставляли себя под пули ижорцев.
В то время случались и более серьезные дуэли. Пулемет Степана Сорокина был установлен в изгибе траншеи за бревнами. Большой сектор обстрела позволял постоянно держать под огнем траншею противника. В руках Сорокина почти не смолкал танковый пулемет. Но его обнаружил гитлеровский пулеметчик, находившийся почти напротив. Фашист стрелял так точно, что пули попадали даже в амбразуру. Схватка была не на жизнь, а на смерть. Надо было что-то делать. И Сорокин придумал: попросил пулеметчика Дорофеева вызвать огонь фашистов на себя. Враг клюнул и перенес огонь на Дорофеева. В этот момент Степан Сорокин ударил по фрицу из своего танкового пулемета: одна из очередей накрыла фашиста.
Подобные случаи бывали чуть ли не каждый день в жизни ижорцев, державших активную оборону много месяцев подряд. Летом им дали армейское имя — 72-й Отдельный пулеметно-артиллерийский Ижорский батальон. После небольшого отдыха, давно желанной горячей баньки батальон занял еще больший участок обороны. Его огневая мощь благодаря помощи родного завода превосходила положенную по воинскому уставу. Слух о мужестве и стойкости ижорцев быстро облетел весь фронт. Надо было подтверждать это новыми боевыми делами, тем более что в январе 1943 года блокадное кольцо было разорвано...
В феврале батальон принял участие в штурме высоты под Красным Бором.
Артподготовка началась утром: орудия всех калибров в районе Колпино (даже с бронепоезда) посылали залп за залпом по вражеским позициям. Вместе с другими частями 55-й армии ижорцы пошли в наступление, увязая в снегах. Поддерживали их своим огнем танки и бронемашины, хотя последние тоже застревали в сугробах.
Ворвались в первую траншею. Третьей пулеметно-артиллерийской роте старшего лейтенанта Петра Круташинского удалось закрепиться на захваченной позиции. Фашисты сразу же открыли ураганный огонь, чтобы выбить наших с их рубежа. Обстрел был такой силы, что весь лесной клин, связывающий «пятачок» с расположением батальона, был буквально сметен. Сорокин, вспоминая об этом, говорил: «Деревья не выдерживали, валились, а люди стояли насмерть».
Один момент этого боя был подробно описан в газете «На страже Родины» тех дней.
...Гитлеровцы после артналета пошли в атаку. Около двух взводов автоматчиков шло на пулемет Соколова. Он терпеливо выжидал, пока те приблизятся вплотную, и хлестнул по ним из своего «максима». Фашисты отпрянули, но ненадолго: снова полезли. Два фрица с гранатами в руках попробовали подползти сбоку. Тогда Соколов развернул пулемет и срезал обоих свинцовой очередью. Но вскоре он обнаружил, что группа фашистов снова пытается обойти его. Тут ему помогли отогнать врага пулеметчики соседей. Атака следовала за атакой. Гитлеровцы попытались зайти в тыл нашим минометчикам. Увидев это, один из пулеметчиков моментально выдвинулся на запасную позицию и скосил фрицев прицельным огнем...
Бой длился целый день. Круташинского ранило. Болдышев заменяет его и умело управляет ротой. Но раненый Круташинский отказывается от госпиталя и возвращается к роте. Еще одна атака — последняя... Бойцы ни на шаг не отступили, оседлав Московское шоссе и заняв оборону на опушке леса вдоль Корделевского ручья.
Красноборский «пятачок» был для гитлеровцев как бельмо в глазу, и они делают еще одну отчаянную попытку захватить его.
Ведя наблюдение, командир орудия сталепрокатчик Николай Гвоздев неожиданно заметил вынырнувший на Московское шоссе средний танк противника с десантом автоматчиков. Танк спокойно катил по шоссе, не замечая замаскированной секциями дощатого забора сорокапятки. Гвоздев тщательно навел орудие и подбил танк, разметав автоматчиков.
Бойцы снова замаскировались, но фашистские снайперы вывели из строя почти весь расчет.
Тяжело двигаясь, на дорогу выполз «тигр». Хотя ижорцы посмеивались: мол, «тигр» отличается от других танков только тем, что дольше горит, тут Гвоздеву было уже не до шуток.
Пока «тигр» цеплял средний танк, Гвоздев подполз к пушке, поймал в прицел башню танка и первым же выстрелом заклинил ее. Но «тигр» все же уполз, таща за собой подбитый танк. До конца дня, пока не пришла подмога, Николай Гвоздев еще не раз отражал атаки немецких танков, так и не покинув своей позиции.
Ижорцы удерживали захваченный рубеж и готовились к наступлению. Чтобы артиллерия могла поддерживать батальон, в цехах завода разработали установку орудий и пулеметов на подвижных лафетах, что было использовано и в других воинских частях.
В январе 1944 года началось стремительное наступление нашей армии по всему Ленинградскому фронту. Командир Ижорского батальона Г. В. Водопьянов получил приказ взять сильно укрепленный узел обороны на высоте «Федоровское». Эту высоту штурмовали через глубокие минные поля.
Взяли одну за другой все три линии траншей. Отсюда, с высоты, фашисты хорошо видели Колпино, отсюда их снаряды несли смерть и разрушение. Варварским обстрелам пришел конец. Последний снаряд разорвался на заводском дворе 23 января. Его осколки никого не задели, а через несколько дней в журнале МПВО Ижорского завода появилось несколько строк:
«27 января 1944 года. 19 часов 45 минут. Блокада Ленинграда снята. Противник больше обстреливать не будет».
А ижорцы, обогревшись и обсушившись в немецких блиндажах, пошли дальше мимо сожженной и подбитой техники врага. Впереди было освобождение Пскова, за что 72-й Отдельный пулеметно-артиллерийский Ижорский батальон стал Краснознаменным. А затем предстояло снова идти жестокой и победной военной дорогой...
Степан Варнавьевич Сорокин захотел показать мне передовую линию обороны Ижорского батальона. Тяжело опираясь на палку, он вышел на улицу Ленина, и мы поехали на автобусе, из широких окон которого хорошо был виден новый зеленый город.
— Во-он в той стороне школа имени Ижорского батальона. Ребята помогают мне, а я им помнить историю,— говорит Сорокин.— Они даже писали сочинение «Мои родственники в Великой Отечественной войне»...— Степан Варнавьевич задумывается и добавляет: — Как же им об этом не писать. Здесь же учатся внуки и внучки батальонцев Михалева, Назарова и Николая Рудзита...
Автобус сворачивает к бывшим поселкам колонистов — ныне здесь угодья совхоза имени Тельмана. Едем мимо улицы Оборонной, в садах которой тоже прячется старый дот.
— С двумя амбразурами,— поясняет Сорокин.— А вот, гляньте, впереди-то. Видите заросший вал? Нет, это не канава. Тут был первый ров... противотанковый. Хорошо бы здесь прошла улица Народного ополчения...
Сходим с автобуса на совхозной площади и идем по шоссе к реке Ижоре. Сорокин оглядывается вокруг:
— Той ночью мы шли на передовую дубовой аллеей. За деревьями дома совсем близко подступали к Ижоре. Квакали лягушки, и тяжело взлетали с воды утки. Да... А Ижора все та же...
Река у излучины лениво катила воды. Все так же неторопливо, как и много-много лет тому назад, когда провожала здешних жителей в военные походы на защиту древнего Новгорода. Все так же плыли листья по воде и всплескивала рыба, когда ижорские броневики обороняли Петроград и шли в атаку по берегам бойцы Ижорского батальона...
Пружинит под ногами трава. Заливается в солнечной голубизне жаворонок, трепеща от восторга крыльями. На зеленом выпасе тычется в бок матери жеребенок.
Душно. Степан Варнавьевич распахивает пиджак, подставляя ветерку грудь, смотрит на пушку, стоящую на постаменте, срывает и мнет в руке травинки.
— Заросла наша траншея — тут-то мы и держали оборону. Полз я вдоль этой дороги, и ничего ближе и милее не было этой серенькой землицы, политой кровью моих друзей...— Степан Варнавьевич помолчал, а потом тихо, как бы сам себе стал говорить стихи:
Ижорка. Колпинский
завод.
Передний край. Война.
И снова воет и ревет
Смертельная волна...
Земля оглохла от пальбы,
И, небо заслоня,
Встают тяжелые столбы
Железа и огня...
Кто бывал в Колпино, стоял у памятника «Ижорский таран», поставленного в честь
подвига ополченцев, наверняка запомнил на нем простую надпись: «Передний край обороны Ленинграда. 1941—1944 годы».
Ижорский батальон справочная информация
Ижорский батальон сформирован по решению Колпинского
РК ВК П(б) 24 августа —
4 сентября 1941 из рабочих Ижорского завода. Включал пулемётно-артиллерийский
батальон (командир—инженер Г. В. Водопьянов) и рабочий отряд
(командир—председатель горисполкома А. В. Анисимов), первый командир И. б. —
инженер В. С. Кудрявцев, с 29 октября 1941 —
Водопьянов, комиссар — председатель завкома Г. Л. Зимин. Первый бой отряд ижорцев (70 человек при поддержке оборудованных на заводе
бронемашин; командир Анисимов) принял 29 августа в
И. б. 1300 бойцов (к концу сентября 1400): 4 стрелковые роты, бронедивизион, артдивизион, миномётный взвод. В боях 14—17 сентября
1941 ижорцы во взаимодействии с частями 168-й
стрелковой дивизии сорвали попытки гитлеровцев прорваться
через Колпино к Ленинграду (линия фронта
стабилизировалась в 4—7 км от
города). В сентябре 1941 И. б. включён
в состав 55-й армии Ленинградского фронта (позднее преобразован в 72-й
отдельный пулемётно-артиллерийский батальон).
Бойцы И. б. — одни из
зачинателей снайперского движения на Ленинградском фронте В 1941—1944 И. б. участвовал во всех операциях на Колпинском участке фронта: отличился в боях у Ям-Ижоры (июль—август 1942) и Красного Бора (февраль—май
1943). В январе 1944 И. б. вместе с другими частями перешёл
в наступление,
участвовал в боях по окончательному снятию блокады Ленинграда, в освобождении
Вырицы, Оредежа, Луги и
других населенных пунктов. За массовый героизм,
проявленный при освобождении Пскова (июль 1944), И. б. награждён орденом Красного Знамени. В дальнейшем И. б. участвовал в боях против Курляндской группировки
гитлеровцев, освобождал Прибалтику, закончил войну на Карельском перешейке. В
июле 1945 приказом командования И. б. полностью демобилизован и
возвращён в Колпино. В память подвигов бойцов И. б. воздвигнуты мемориал «Ижорский
таран» и памятник в Колпино у здания заводоуправления
(1959); ему посвящён
специальный раздел в экспозиции заводского музея. В 1972 на киностудии
Ленфильм снят кинофильм «Ижорский батальон» (режиссер Г. С. Казанский). Имя И.
б.
присвоено школе № 258 (г. Колпино)
Эпизоды будней Ижорского батальона
В историю обороны Ленинграда Отдельный батальон Ижорского
завода (впоследствии 72-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон) вписал
одну из ярких и героических страниц. Однако о боевом пути ижорцев
в 1941-1944 гг. известно достаточно много, поэтому повторяться не будем. Лучше
остановимся на неизвестных, либо забытых фактах из истории Ижорского батальона,
которые находят своё документальное подтверждение в военных архивах.
Монтировкой по гитлеровскому спецназу
В середине августа 1941 года немецко-фашистские войска прорвали Лужскую оборонительную линию и устремились к Пушкину, Колпино и другим ленинградским пригородам.
21 августа на Ижорском заводе началось формирование добровольческого батальона.
С личным составом проблем не было. Рабочие, молодые и старые, горели желанием
остановить врага на подступах к Колпино. К концу
августа в батальон вступили свыше тысячи человек. Сложности возникли с
вооружением. Через штаб армии народного ополчения удалось получить лишь
несколько сот винтовок и гранат, пару пулеметов и орудий. Полностью вооружить и
экипировать батальон в штабе армии обещали позже, а пока предложили воевать
тем, что имеется, и тем, чем можно "отоварить" противника.
Командир батальона лейтенант Г.В. Водопьянов принял решение выдать винтовки и
гранаты рабочим, участникам Гражданской войны и недавней финской кампании, как
людям, имеющим боевой опыт. Оставшуюся часть личного состава пришлось вооружать
охотничьими ружьями, бутылками с горючей жидкостью и самодельным холодным
оружием: пиками, тесаками и железными палками.
26 августа противник захватил Тосно и начал продвижение к Шлиссельбургу и
Красному Бору. В тот же день в расположение батальона прибыл уполномоченный
штаба Ленинградского фронта полковник Стрикотенко. Он
приказал выслать группу разведки в направлении Красного Бора, а также сообщил,
что командование фронта направило на усиление батальона роту бронемашин, взвод
сапёров и взвод пограничников.
В ночь на 27 августа в разведку ушли добровольцы - семь бойцов батальона во
главе с рабочим Фалалеевым, участником революции и
Гражданской войны. На рассвете разведчики достигли окраины Красного Бора и
залегли в кустарнике недалеко от полотна Октябрьской железной дороги. Со
стороны Московского шоссе доносились звуки сильного боя, но сам поселок казался
вымершим - ни человеческих голосов, ни движения.
Внезапно на полотне железной дороги показалась фигура человека. В сторону Колпино по шпалам ковылял мужчина с котомкой. Фалалеев
послал двух комсомольцев - Игнатьева и Огурцова -
задержать неизвестного. Вскоре комсомольцы привели пожилого гражданина, не
успевшего вовремя эвакуироваться. Тот сообщил, что Красный Бор занят немцами -
"пятнистыми, здоровенными, в касках".
Фалалеев принял решение проверить полученные данные.
Разведчики, маскируясь кустарником, двинулись к Красному Бору. До крайних домов
поселка оставалось несколько сот метров, когда раздался лающий, хриплый выкрик:
"Хенде хох!" и
перед бойцами словно из-под земли выросло пять фигур с
автоматами, одетых в пятнистые накидки и короткие сапоги. Это были головорезы из элитного спецполка
"Бранденбург", две роты которого находились при группе армии
"Север", наступающей на Ленинград. Действия гитлеровских
спецчастей стали особенно активны после прорыва Лужского оборонительного рубежа. Просачиваясь в тылы наших
войск, разведывательно-диверсионные группы фашистов вели разведку, нападали на
штабы, устраивали диверсии, создавали неразбериху и панику. Вот с одной из
таких групп и столкнулись бойцы Ижорского батальона.
В первые мгновения наши разведчики растерялись и подняли руки, а немцы вдруг начали
гоготать. Арийских молодчиков, видимо, насмешил вид взятых в плен - неказистые,
сутулые, одетые в промасленные спецовки и робы, в грубых рабочих башмаках и
парусиновых туфлях, вооруженные нелепыми берданками.
Это немцев и сгубило. Первым опомнился комсомолец Огурцов. Он выхватил из-за
пояса монтировку и двинул ей ближайшего фашиста. Тот рухнул на землю.
Прогремела автоматная очередь. Наповал был убит Фалалеев и тяжело ранен рабочий
Зимин.
Однако больше немцам стрелять не пришлось. Началась рукопашная схватка. В ход
пошли кулаки, ножи, монтировки. Фашисты дрались кинжалами, ловко применяя
приёмы джиу-джитсу. На стороне наших разведчиков были сила духа и испепеляющая
ненависть к захватчикам. В итоге они победили в скоротечной, жестокой схватке!
Результат столкновения двух разведок был следующим: трое фашистов убиты, один
взят в плен, один трусливо бежал с поля боя, захвачено пять автоматов и
документы разведывательно-диверсионной группы. Наши потери: бойцы Фалалеев,
Игнатьев, Орлов и Шебекин - убиты, боец Зимин -
тяжело ранен. Разведчики Огурцов и Краюхин получили легкие ранения. В
расположение батальона они вернулись поздней ночью. Принесли раненого товарища
и доставили ценного "языка".
"Особо
фанатичные большевики"
В сентябре 1941 года бои под Ленинградом достигли своего апогея. Во многих
из них принимал участие и Ижорский батальон.
Особенно памятным был бой 15 сентября 1941 года. В этот день фашистам удалось
смять передовое охранение батальона, прорваться в центр обороны ижорцев и закрепиться на окраине 3-й Колпинской
колонии. Сложилась критическая ситуация: один рывок - и враг ворвётся на улицы
Колпино. Командир батальона получил приказ: во что бы то ни
стало восстановить положение.
Первая контратака батальона была отбита. Вечером батальон атаковал противника
вновь. Развернув красные флаги, поставив в цепи гармонистов, бойцы в спецовках,
робах и телогрейках устремились в атаку. "Ярость рабочих не знала предела",
позже напишет в своём донесении председатель Колпинского
исполкома А.В. Анисимов.
На этот раз ижорцы сумели ворваться в окопы противника.
Завязалась ожесточённая рукопашная. Дрались штыками, прикладами, ножами, душили
врага руками. Наступила ночь, но сражение продолжалась. Немцы закрепились в
нескольких каменных зданиях на окраине колонии. К утру бойцы батальона ворвались внутрь зданий, где штыками и
гранатами уничтожили фашистов. Положение было восстановлено.
Вскоре после этого боя нашей разведкой было перехвачено вражеское донесение,
в котором говорилось о том, что прорыв в Колпино и
захват Ижорского завода не удался из-за ввода в бой советским командованием
своего секретного резерва - "ударников труда, особо фанатичных большевиков".
С тех пор фашистские солдаты, воюющие под Колпино,
стали называть бойцов Ижорского батальона "чумазыми дьяволами".